Морозов Василий Николаевич — руководитель иконописного кружка «Ставрос» при Михайло-Архангельском кафедральном соборе г. Ижевска. Член Союза художников России, заслуженный деятель искусств УР, Лауреат Государственной премии УР, Почетный работник общего образования РФ.
Монах Ефрем: Василий Николаевич, приходит к Вам человек и говорит: «хочу посещать иконописный кружок!» На что в первую очередь Вы обращаете внимание?
Василий Николаевич: Глаза!
Монах Ефрем: И что можно увидеть в глазах?
Василий Николаевич: Откровенность и смирение. Это в глазах отражается. Если человек приходит и ведёт себя вызывающе, весь из себя художник, глаза горят, «дайте мне доску, я вам сейчас тут напишу»! У таких людей, к сожалению, не получается. Смирения не хватает.
Монах Ефрем: А с чего начинается Ваша беседа с потенциальным воспитанником?
Василий Николаевич: Я спрашиваю: в какой храм ходите? Кто у Вас духовник? И т.д.
Монах Ефрем: Т.е. первый вопрос о духовной жизни. А если человек говорит, что к Церкви он не имеет никакого отношения, возьмёте такого?
Василий Николаевич: Пробовал брать таких людей, но они долго не держатся. Сами уходят, а точнее Господь отводит. Чаще у них одна мотивация – корысть. Главная цель – заработать деньги. От того у человека и не ладится.
Монах Ефрем: Какая тогда должна быть первая мысль у человека?
Василий Николаевич: Первая мысль должна быть – научиться писать иконы. Если Богу будет угодно, то ты будешь писать красивые иконы и соответственно будешь востребован и заработаешь. Если же изначальная цель обогащение, то уже не то.
Монах Ефрем: Получается, что иконописание – духовное делание? Тогда какие добродетели приобретает иконописец?
Василий Николаевич: Я вижу, как меняются люди, занимаясь иконописью. Человек становится внутренне сильнее. Мы обязательно молимся вначале и в конце занятий. У нас есть специальная молитва иконописца, поэтому приступать к занятию и написанию икон без молитвы нельзя. Наш кружок можно назвать церковной общиной. Люди одного духа трудятся в молитвенной атмосфере. Я раньше разделял занятия по группам. Те, кто посещает первый год наш кружок и теми, кто уже не первый год. Каждая группа занималась в отдельное время, но в итоге я понял, что лучше заниматься всем вместе. Так, новоначальные видят, чего достигли старшие. Например, можно увидеть, как воспитанник без начального художественного образования показывает прекрасный результат после четырёх лет посещения кружка. А у меня душа радуется!
Монах Ефрем: А как складываются отношения между воспитанниками?
Василий Николаевич: Меня очень радует, что ученики разговаривают на духовные темы. Также старшие подсказывают младшим по технике иконописания. И, конечно же, как и положено в общине, воспитанники делятся своими личными и семейными проблемами и находят поддержку и советы. А у нас есть матушки, жёны священников. Когда возникают разного рода вопросы, особенно связанные с семейными конфликтами, то обращаются к ним. Семейность и общинность важнейшие качества нашего кружка.
Монах Ефрем: Кто-нибудь из Ваших воспитанников идёт учиться дальше?
Василий Николаевич: Да. Сейчас одна моя воспитанница учится в Курске. Недавно она приезжала и показывала мастер-класс. Рассказывала подробно, как их учат. Мы поддерживаем с ней связь. Подарки на Рождество Христово отсылали ей. Помогаем, чем можем, ведь там суровый монастырский образ жизни. Тем более родителей у неё нет. А другой воспитанник поступил на иконописное отделение в Сергиевом Посаде.
Монах Ефрем: А Вы можете, глядя на икону, сказать что-то о человеке, который её написал?
Василий Николаевич: Да. А когда вижу старинные иконы, то могу сказать, написаны они женщиной или мужчиной. Интуитивно чувствую это. Бывает, что ощущаешь даже молитвенность икон. Вроде бы написано простенько, даже может быть небрежно, но в ней чувствуется какая-то душевная теплота. А есть идеально написанные иконы, но от них веет какой-то холодок.
Монах Ефрем: Мне это сейчас напомнило церковное пение. Бывает простенькое, непрофессиональное, но молиться под такое пение хочется. А бывает, поют профессионалы, всё в ноту, ни одной ошибки, вроде и красиво, но ощущение какой-то пустоты.
Василий Николаевич: Молитва имеет первостепенное значение. Вот недавно, проводили занятие в реставрационной мастерской. Только пришли, ещё не успели помолиться и одна воспитанница начала искать икону, которой нужно было заняться. Всё обыскали, всё осмотрели, нет нигде. И вот, один из учеников говорит, давайте помолимся сначала, а потом уже и найдём. Помолились, и тут же хозяйка иконы нашла её в ящике, в который я три раза заглядывал и не видел её. Потому, когда что-то не идёт или что-то не получается, то мы прибегаем к молитве.
Монах Ефрем: Сам Господь, получается, приучает вас к этому. А как Вы относитесь к современной экспериментальной иконописи? Не так давно была выставка в храме Христа Спасителя «Икона после иконы», следите Вы за этим?
Василий Николаевич: Я, конечно же, слежу за современной иконописью. Большей частью очень много перегибов. Много непонятных элементов вкрадывается в образ. Икона должна быть понятна для молящегося человека. Попытка выйти за пределы канона и пуститься в творчество без границ не всегда оправдывает себя. В итоге вместо иконы получается кощунство. Я видел, например, как в Германии расписали храм в таком современном стиле, очень жутко и страшно получилось. Меня в Палехе приучили к очень тонкому письму, искусному, поэтому разного рода грубый авангард, мне тяжело воспринимать. Тем более мне, как иконописцу горько смотреть на намеренные кощунственные выставки, в которых происходит глумление над иконами.
Монах Ефрем: А кто для Вас является образцом иконописи?
Василий Николаевич: Трудно кого-то выделить. Через мои руки проходило и проходит очень много икон. Иногда что-то совсем простое, непрофессиональное, но видно, что у иконописца душа чистая, потому икона и привлекает. А вообще, палехские иконы, написанные до революции, мне очень нравятся. Я хвалю палехское письмо не потому, что я там учился, а потому, что это были действительно мастера высшего класса. Именно им заказывали иконы царская семья. Они же расписывали грановитую палату Кремля. Дело в том, что многие иконописные мастерские превращались в иконописный конвейер. Делали много и некачественно. Палехские мастера всегда держали высокий уровень и так к своей работе не относились. Как пример, можно назвать династию палехских иконописцев Кориных.
Монах Ефрем: Андрей Рублёв как Вам?
Василий Николаевич: Было время, когда «Троица» Рублёва мне не нравилась. Цвета, казалось, незакончены, как-то просто всё. Не хватало мне зрелости по-настоящему оценить такое искусство. Но с годами, я всё больше проникался и увидел сочетание простоты и глубины, что даже дух захватывает. За основу взято византийское письмо. Учитывая, что это только начало иконописания на Руси и в такой тяжёлый период татаро-монгольского ига и сразу такой уровень. Потрясающе!
Монах Ефрем: Спасибо, за беседу Василий Николаевич!
Василий Николаевич: Спасибо Вам! До свидания.
Фото — Наталье Мадильян